«Акцент UK» продолжает серию публикаций о людей, которые переехали в Британию из стран постсоветского блока. Наша новая героиня встретила своего супруга в России благодаря увлечению историческими танцами, переехала в Кардифф, сменила работу архитектором на должность университетского сотрудника и завела двух элегантных русских борзых. Подробнее — в ее истории.
Рассказывает Алина, 36 лет, офицер по контролю качества обучения в Кардиффском университете, переехала из Каменска-Уральского в 2017 году по визе невесты:
— Я родилась и выросла на Урале, в маленьком городке Каменске-Уральском под Екатеринбургом, а окончив школу, поступила в университет в Екатеринбурге — в Уральскую государственную архитектурно-художественную академию — и двенадцать лет перед переездом жила там. Училась я на архитектора. Мой бакалаврский диплом — в сфере архитектуры, а магистерский — по специальности «теория и история архитектуры». Я проработала архитектором несколько лет и перед переездом преподавала в Уральском колледже архитектуры, строительства и коммерции разные предметы, в основном историю архитектуры и проектирование.
Мой переезд был случайным: уехать никогда не было моей целью, ничего подобного я не планировала и в более юном возрасте была убеждена, что вообще никогда не смогу жить нигде за пределами России, и не стремилась никуда уезжать. Но так получилось, что я встретила своего будущего мужа. Мой супруг вообще тоже русский, он преподаватель в Кардиффском университете, но его семья перебралась сюда из Москвы больше тридцати лет назад, в 1992-м году, когда ему было пятнадцать лет. Здесь он окончил школу, университет, получил кандидатскую степень и после разных кратковременных контрактов оказался в Кардиффском университете на постоянной позиции.
С супругом мы познакомились через общих знакомых. Мы встретились в России и сначала были просто знакомыми, выйти замуж и переехать я не намеревалась. Тогда моим большим и длительным хобби были исторические танцы — реконструкция танцев от XVI до начала XX века. Более того, у меня была своя студия танца, ею руководили я и моя подруга. Эта девушка давно была знакома с моим будущим супругом через ролевое движение. В какой-то момент случилась игра на Урале, на которую он приехал,— так он оказался в Екатеринбурге. Лично мы познакомились, когда нам нужно было сделать показательное выступление: нам не хватало юношей, и моя подруга предложила ему танцевать с нами валлийские танцы. Это же так весело — приехать из Уэльса на Урал, чтобы потанцевать валлийские танцы! Потом несколько раз мы встречались на разных событиях, когда он приезжал, мы общались — так все и завертелось.
Когда стало понятно, что у нас отношения и что мы поженимся, я осознала, что мне нужно будет переезжать. Поскольку пожениться мы решили в 2017 году — а это, как известно, год, когда Британия вышла из Евросоюза,— развлечения начались еще на этапе получения визы: Home Office был чудовищно перегружен, так как им нужно было всех граждан Евросоюза перевести в другой статус, а их было немало. Я свою визу получила ровно на 61-й день, за две недели до свадьбы, и приготовлениями к ней полностью занимался мой супруг — все организовывал, выбирал цветы и торт, ведь я физически не могла находиться здесь.
С одной стороны, мне было проще в том плане, что я переезжала к человеку, который говорит на русском языке, знает традиции, знаком с культурой. Мы немножко из разных поколений — супруг меня старше,— но все-таки общий бэкграунд у нас достаточно cхож, это облегчает дело. Но у меня не было работы (изначально моя виза вообще не позволяла работать, поскольку по визе невесты можно было только выйти замуж, больше ничего). Я не очень понимала структуру местного общества, и было сложно даже организовать себе хобби, на это потребовалось некоторое время. Первый год мы также много путешествовали по работе мужа — тогда у нас еще не было детей и собак, и мы могли просто уехать на полгода,— так что встраивание в местную систему оказалось достаточно длительным. Плюс у меня был очень сильный языковой барьер: я боялась говорить на английском, он был у меня весьма базовым, и мне было очень тяжело. Я, конечно, пыталась ходить на курсы до отъезда, но это совсем не то же самое, что разговаривать с носителем языка, тем более что мы живем в Уэльсе, здесь много валлийского вокруг и много людей с валлийским акцентом, совсем не как в аудировании на уроках английского с чистым оксфордским произношением.
Плюс у меня были сложности с документами: для того чтобы сменить документы и фамилию, мне нужно было менять российские документы, это я могла сделать только в России, и мне несколько раз приходилось ездить туда. Поменять русский паспорт у меня заняло год, потому что британское свидетельство о браке нужно было заверить, перевести и апостилировать (о чем я, конечно же, просто не знала, потому что никогда не занималась раньше такими вещами). Несколько раз мне давали неправильные сведения в самом паспортном столе, когда я приходила менять документы, а на второй или третьей попытке выяснилось, что в британском свидетельстве о браке (оно отличается от русского свидетельства) нет данных о том, какую фамилию я принимаю после замужества, так что нужно пойти в ЗАГС, поменять имя, потом на основе нового свидетельства о рождении подать документацию, и только потом я смогу обновить паспорт по поводу регистрации брака — и, соответственно, запустить в Британии всю цепочку обновления документов, причем не только визовых, поскольку для визы нужно подтверждение адреса и многое другое. Из некоторых инстанций до сих пор приходят письма на мою девичью фамилию — даже спустя восемь лет.
В целом, наверное, у всех людей, переезжающих в новую страну, есть определенный адаптационный период, когда вы ходите и думаете: «Все не так, все странно, все неправильно, все непривычно». Меня совершенно не шокировала британская еда. Мы очень много готовим дома и можем выбирать, что готовить: я люблю русскую кухню, супруг — итальянскую, мы очень редко едим вне дома, но часть британской пищи меня до сих пор удивляет — это пристрастие к картошке и бобам. Некоторое время мне потребовалось, чтобы привыкнуть к системе здравоохранения, но сейчас все нормально, все работает. Думаю, моя адаптация прошла бы гораздо быстрее, если бы не было пандемии: она, конечно, заморозила жизнь на два года.
Мой супруг считает, что если человек переезжает в новую страну, гораздо выгоднее строить связи внутри местного комьюнити, не привязываясь к русскоговорящему кругу, поскольку тогда станет гораздо труднее выйти из этого пузыря. Так как сам он вырос не в Кардиффе, сюда переехал только по работе, у него есть русские коллеги, но нет других русскоговорящих знакомых за пределами работы. С одной стороны, есть готовые связи — это коллеги супруга, с другой стороны, здесь тоже есть клуб исторических танцев под руководством одной достаточно известной дамы, и некоторое время мы там занимались и достаточно активно участвовали в его мероприятиях. Но большая проблема всей Европы и Британии в том, что люди здесь начинают интересоваться реконструкцией и историческим танцем, когда выходят на пенсию, так что мы разного возраста и хотим разного. А поскольку у меня есть большой багаж в изучении и преподавании исторических танцев, у меня есть и своя точка зрения о том, что и как нужно делать (хотя я понимаю, что руководительница этой студии работает с целевой аудиторией своего возраста и исходит из их нужд, но я бы все равно сделала по-другому). Но в целом мы закончили этим заниматься, потому что я забеременела, активные занятия перестали быть возможными.
Кардиффский университет предлагает огромный выбор клубов и различных активностей — они, конечно, нацелены на студентов, но доступны и преподавателям тоже. Некоторое время мы активно танцевали в местном клубе спортивных бальных танцев, но, опять же, возникает все та же самая проблема: мы люди постарше, преподаватели со своими заботами, а здесь студенты-первокурсники, у которых есть свои тусовки. Попутно — поскольку я люблю крафт, рукоделие, шитье — я целенаправленно искала на Facebook курсы, клубы по интересам и просто места, куда я смогу ходить шить, и в итоге совсем недалеко от дома нашла крафт-клуб, куда люди раз в неделю, в пятницу вечером, приходят в комьюнити-рум и занимаются вышивкой, вязанием, ткачеством, да хоть оригами, кто чем. Час-два, сколько могут, общаются, пьют чай — такие крафтовые посиделки. Для меня это было важно, потому что я бывала там без супруга, сама по себе, с людьми, которые говорят только на английском,— хорошая тренировка, и с какими-то знакомыми оттуда я до сих пор общаюсь. Сейчас я туда не хожу: сначала началась пандемия, а затем родился ребенок, да и всегда есть какие-то дела. У некоторых девушек оттуда тоже были дети — чуть старше, чем моя дочь,— и они снабжали меня разными вещами и игрушками. Уже намного позже, несколько лет спустя, уже с детьми, я поняла, что нужно не искать группы в Facebook, а смотреть по локальным комьюнити-холлам и церквям: так можно найти очень много различных клубов и занятий — танцами, йогой, языками, и там всегда рады новым людям, а стоит это два-три фунта за занятие. Плюс все эти люди также живут где-то рядом, то есть это выстраивание и соседских отношений. Еще за пару месяцев до пандемии мы завели собаку — и тоже обросли знакомствами практически сразу (это, наверное, самый простой способ).
Сейчас я работаю на Кардиффский университет, в Школе медицины, занимаюсь контролем качества обучения: мы занимаемся запуском, сбором и обработкой фидбэка студентов после прохождения курса и практики в больших госпиталях — собираем, анализируем и выдаем отчеты. После пандемии, в конце 2022 года, стало понятно, что я устала сидеть в декрете. Младшему ребенку было чуть больше года, дети были погодками, и я все время находилась с ними дома. Я понимала, что у старшей дочери подходит время, когда можно получить оплату услуг детского сада от государства, но это возможно, только если мама работает как минимум шестнадцать часов в неделю. Я поняла, что, чтобы обеспечить ребенку социализацию, а себе хоть какой-то отдых от детей, мне нужна работа. Я не рассматривала работу архитектора, поскольку это требует значительной переквалификации и окончания хотя бы местной магистратуры, к тому же я и не стремилась вернуться в архитектуру.
У моего супруга есть русский коллега, жена которого тоже работает в университете, просто на другом факультете, и однажды она рассказала, что у них набрали много студентов и ищут помощников преподавателей — это позиция на частичную занятость, на два с половиной дня в неделю, но с возможностью сделать еще и PhD в этой области. Помощник преподавателя не ведет активную преподавательскую деятельность, но помогает с домашними заданиями и оказывает поддержку студентам в области информационных технологий. В этом у меня нет никакой специализации, но я гордо решила, что по готовым конспектам разобрать задачу смогу. Супруг помог мне составить резюме, мы послали его на сайт университета, и меня внезапно пригласили на собеседование (было удивительно, потому что с моей специализацией это не соотносилось никак). Там, я конечно же, чудовищно провалилась, но вся эта история показала мне, что можно искать возможности именно в университете. Я не могу претендовать на позицию именно преподавателя, даже самого младшего, поскольку у меня нет кандидатской степени, только магистерская, а заниматься получением кандидатской слишком долго и дорого. И тем не менее уровень помощника преподавателя был вполне посильным, к тому же у меня есть преподавательский опыт, а это большой плюс. Я подавалась на несколько позиций в этой области и не проходила туда. Все, на что я могла претендовать,— это какие-то административные позиции, зато их в университете было предостаточно. Я подала, кажется, четырнадцать заявлений в разные департаменты, меня позвали на четыре или пять собеседований, часть из них я провалила, но в итоге получила позицию, на которой работаю сейчас. Интересно, что я уже однажды на нее подавалась и проходила собеседование, так что я вспомнила вопросы, которые мне задавали. Это не то, чем я занималась раньше, но сейчас это обеспечивает меня работой и финансами, плюс работа гибридная (я два дня работаю в университете, три дня из дома), и университет очень лоялен к наличию детей — всегда готов подвинуть рабочие часы и подстроить график, никаких проблем нет с оформлением оплачиваемого больничного. В этом смысле работать на университет гораздо приятнее, чем просто быть администратором в каких-то крупных компаниях.
Сейчас у нас две собаки — русские псовые борзые, очень аристократичные собачки. Мой супруг долго хотел собаку, а я не собачник и вообще не любитель животных, у меня никогда никого не было, и даже в детстве я не просила родителей завести кошечку, собачку или попугайчика, я их даже немного побаивалась. Но муж был настойчив, и я сказала: «Только русские борзые»,— на что он ответил: «Прекрасно, это мои любимые собаки, я хочу именно их!» Сначала мы путешествовали, потом были другие дела, а когда стало понятно, что родится ребенок и мы на какое-то время будем прикованы к дому, мы решили: нужно искать. В Британии действительно нашлись заводчики русских псовых борзых (здесь их называют просто «borzoi»). Мы позвонили заводчице из соседнего города с расчетом взять питомца (к тому же это было недалеко, мы рассчитывали, уезжая в отпуск, оставлять собаку заводчице на передержку), но дама нам ответила, что в следующие два года она не планирует помет. Мы позвонили в еще одно место, где тоже не было помета, однако там нам посоветовали контакт заводчицы, у которой был большой помет. Когда мы связались с ней, оказалось, что это псарня Ryazan Borzois заводчицы Джин Клэр, одна из самых известных, топовых псарен в Британии, с историей больше чем пятьдесят лет и с бесконечным количеством чемпионов. И вот Джин Клэр, собираясь на пенсию, объявила, что у нее последний помет. К счастью, он оказался очень большим — тринадцать щенков, и внезапно, когда мы ей позвонили, оставалось три свободных щеночка. Мы выбрали одного. Когда мы стали вести дальнейшие переговоры, выяснилось, что это очень хорошая собака, которая может сделать хорошую шоу-карьеру, и Джин хотела бы, чтобы щенок попал в дом, где его выставочной карьерой будут заниматься. Таким домом мы, конечно же, не были, первый раз в жизни решив взять собаку. Но после долгих убеждений, разговоров и рассуждений, когда мы сказали, что другую собаку мы не хотим, Джин сдалась — а мы пообещали щенка выставлять. Так началась наша карьера в выставках собак.
Сначала мы хотели иметь двух собак, что было сложно осуществить сразу. У нас два мальчика, а выставочных собак нельзя стерилизовать и кастрировать, если они продолжают карьеру, так как в этом случае важно разведение. Соответственно, если вы держите кобеля и сучку, нужно создавать в доме условия, чтобы во время течки сучку можно было изолировать. Живя в городе в небольшом доме с маленьким садом, мы себе такого просто позволить не можем, так что пока наши собаки однополые. С первым псом мы прекрасно ужились. Борзые — чудесные собаки, они бегают пятнадцать минут в парке, весь остальной день спят, потом просыпаются, снова бегают, потом спят всю ночь; это не овчарки или прочие терьеры, которым нужно бесконечно выбрасывать энергию. Когда стало понятно, что мы ждем второго ребенка, мы начали искать и второго пса, а поскольку мы уже занимались выставками, искали мы собаку из хорошего помета и от хорошего заводчика. Так у нас появился второй пес — из другой псарни, но от того же папы.
Так как мой супруг работает в академической среде, наше место жительства обусловлено его работой. Сейчас у него постоянная позиция, которая не предполагает переезда вообще, потому что в Британии на такой позиции остаются до конца жизни. Правда, тут все не так гладко: с января стало известно, что Кардиффский университет банкротится и объявляет увольнение более четырехсот сотрудников. Изначально мой супруг попадал под сокращение, но факультет математики отстоял сотрудников, получил грант, и пока его позиция сохранена. Однако все это наводит на мысли, что, может быть, стоит искать другие варианты. Переезд в Лондон мы никогда не рассматривали, поскольку лично мне Кардифф уже кажется достаточно большим городом (я выросла в маленьком городке, с населением в двести тысяч, и мне там было комфортно). Это столица Уэльса, в нем есть университет, музеи, театры, большие железнодорожная и автобусная станции, это не так далеко от столицы — два с лишним часа на машине. Растить детей тут тоже явно приятнее, чем в Лондоне: мы можем позволить себе содержать дом (не самый большой, но тем не менее достаточный для двух детей и двух собак). Здесь огромное количество парков (Кардифф — один из самых зеленых городов в Британии), здесь есть хорошие школы (наша начальная школа, в которой учится старшая дочь, абсолютно чудесная и находится в трех минутах ходьбы от дома). Конечно, есть и районы города, куда не стоит наведываться после заката, но они есть в любом городе, а в целом с точки зрения безопасности в Кардиффе весьма неплохо. Изначальный наш план был выехать немного за пределы Кардиффа, чтобы позволить себе дом и сад побольше, чтобы и детям, и собакам было приятнее, но переезд в более крупный город мы не рассматривали, по крайней мере если он не будет связан с работой.
