В британской системе здравоохранения диагноз «СДВГ» (синдром дефицита внимания и гиперактивности) десятилетиями считался детским. Даже сегодня нередко можно услышать, что взрослый, утверждающий, будто у него СДВГ, просто невоспитанный, неорганизованный или перегруженный человек. Однако все больше людей в Великобритании получают этот диагноз уже в зрелом возрасте — в 30–50 лет — и с удивлением осознают, что всю жизнь пытались встроиться в мир, созданный не для них.
СДВГ — нарушение развития нервной системы, которое влияет на саморегуляцию, внимание, импульсивность и уровень энергии. Оно обычно формируется в детстве, но может оставаться нераспознанным десятилетиями, особенно у женщин и у тех, у кого проявления синдрома не соответствовали стереотипному образу гиперактивного школьника, например симптомы маскировались под тревожность, депрессию или синдром хронической усталости. По данным Национальной службы здравоохранения Великобритании (NHS), СДВГ диагностируется у трех-четырех взрослых из ста. Однако в реальности цифра может быть выше — в частности, среди людей, которые сталкивались с трудностями в обучении, употребляли психоактивные вещества, имели судимость или росли вдали от семьи. По мере роста осведомленности о синдроме число обращений к специалистам увеличивается: за последние пять лет запросов на диагностику СДВГ у взрослых в Великобритании стало больше более чем в два раза. Согласно данным NHS, назначение препаратов для лечения СДВГ в Англии достигло рекордного уровня: почти 278 тыс. пациентов получили такие рецепты между апрелем 2023 года и мартом 2024 года — на 18% больше предыдущего аналогичного периода, при этом особенно заметен рост количества диагнозов у женщин в возрасте от 25 до 40 лет.
Для многих диагноз становится одновременно освобождением и вызовом. С одной стороны, он объясняет годы нестабильности и социального дискомфорта, с другой — требует переоценки привычной жизни и поиска эффективной терапии. При правильной поддержке — психообразовании, когнитивно-поведенческой терапии и при необходимости медикаментозном лечении — взрослые с СДВГ могут успешно учиться, работать, воспитывать детей и развивать карьеру в самых разных областях.
Мы поговорили с жителями Британии, которые узнали о своей нейроотличности уже после 18 лет, и о том, как изменилась их жизнь после диагностики СДВГ.
Рассказывает Герберт из Лондона (родом из Германии), 31 год, программист, специалист по искусственному интеллекту, преподаватель:
— У меня были определенные симптомы с детства, но их никогда не лечили и не считали признаком какого-либо расстройства. Я впервые пошел к психиатру в 29 лет, после смерти отца: хотел разобраться в том, как я функционирую. Также я собирался начать преподавательскую карьеру, и мне не хотелось бы усложнять жизнь студентам, коллегам и подчиненным своей особой рабочей этикой и темпом, поэтому я хотел пройти диагностику и получить лечение. Мне пришлось пройти тест на интеллект, тесты на решение задач с ограничением по времени и без него (в спешке все получилось просто ужасно), затем у меня было два раунда ограниченного по времени компьютерного теста по выбору чисел, который проходил в комнате, полной детей. Также у меня было три интервью со специалистами длиной час-два. В целом постановка диагноза заняла около полугода. Я получил около десяти страниц со всеми моими историями и симптомами — например, там было указано, что я качался на стуле, ерзал или играл с предметами на столе у докторов во время интервью. В итоге у меня предположили СДВГ, и передо мной обрисовали возможные варианты корректировки в будущем. Я почувствовал облегчение. Теперь я всегда сообщаю об этом своим студентам, которые зависят от меня как от научного руководителя. Я не против того, чтобы испытывать стресс, и принудительно ввожу себя в состояние гиперфокуса, когда мне попадаются задачи с ограниченным сроком выполнения, но мне неприятно навязывать свой темп другим людям. По результатам терапии я не вижу особых улучшений в логистике собственной жизни, я все еще работаю в своем стиле, но я вижу большой прогресс в моем принятии себя, в том, как я себя вижу и как презентую другим.
Рассказывает Энн (имя изменено по просьбе респондента) из Лондона, 27 лет:
— Я всегда была немного рассеянной, мечтательной, суетливой, казалась окружающим несколько странной. В детстве родители считали, что я просто не в состоянии реализовать свой потенциал, что я морально слабая и неспособна справляться с жизненными вызовами: многие ситуации, даже весьма незначительные, становились триггером для очень ярких эмоциональных реакций. С возрастом я начала постоянно играть в игры на телефоне — например, во время лекций или за просмотром кино. Это заметила моя университетская подруга, у которой уже был диагностирован СДВГ, и посоветовала мне обратиться за профессиональной помощью. У специалиста-психиатра я заполнила несколько анкет и прошла несколько тестов. Всего на постановку диагноза ушло восемь месяцев — все это время я чувствовала себя самозванкой. Но за тот период я поговорила со многими людьми с СДВГ — оказалось, что у большинства моих друзей был такой диагноз или подозрение на него. Все они рассказывали, что большую часть жизни их обвиняли в лени и некомпетентности. Родители многих были против постановки диагноза, так как считали, что это попытка обмануть самих себя. Получив диагноз, я почувствовала облегчение, но мне жаль, что я узнала о нем только в 23 года: я понимаю, что если бы получила диагноз раньше, в детстве, это помогло бы мне избежать или как минимум облегчить многие жизненные трудности. Конечно, многие люди, которым ставят СДВГ во взрослом возрасте, проходят через определенный процесс горевания, обдумывая, как могло бы быть иначе. До постановки диагноза я была уверена, что СДВГ встречается только у шумных мальчиков, которые плохо учатся в школе. Но СДВГ — это не дефицит внимания, а неспособность регулировать не только внимание, но и эмоции, и мотивацию. Поскольку мы живем в мире, созданном нейротипичным мозгом и для нейротипичного мозга, многие аспекты повседневной жизни могут быть довольно сложными для людей с СДВГ. Назначать и планировать встречи, составлять расписания, заполнять формы, помнить о планах с друзьями, даже убирать свой дом, оплачивать счета вовремя, помнить об оплате аренды — все это может быть очень сложными задачами. Кроме того, у меня есть проблемы с построением и поддержанием социальных связей. У меня временная слепота (забываю о днях рождения, опаздываю на свидания), меня считают грубой из-за то, что я часто перебиваю (если я не скажу что-то, что пришло мне в голову, я забуду об этом, и поэтому я должна сказать это сразу). Я могу буквально забыть о существовании кого-то, кто мне дорог,— не потому, что я больше не забочусь о нем, а из-за трудностей с памятью. В итоге я не пишу этому человеку несколько месяцев, и создается впечатление, что я не стремлюсь к общению. Нужно постоянно напоминать себе: наш мозг устроен иначе. С нами все в порядке, мы не слабовольные и тем более не ленивые. Тем, кто подозревает у себя СДВГ или недавно получил диагноз, я хотела бы посоветовать больше общаться с другими людьми с СДВГ: им проще понять наш опыт. Также мне очень помог YouTube-канал How to ADHD, это лучший ресурс на тему СДВГ.
Рассказывает Валентина из Бристоля (родом из России), 38 лет, ландшафтный архитектор:
— Я человек, который постоянно в гиперфокусе. Всю жизнь я очень много работала и училась. Однако мне мешало все — например, я ненавижу фоновый шум, он как будто не дает мне сосредоточиться на задачах. При этом я тот человек, у которого в доме всегда был — и остается — совершенный бардак. К счастью, сейчас за порядок отвечает муж, но все детство со мной постоянно из-за этого скандалили родители, причем я знала абсолютно точно, где в этом бардаке что лежит, и не терпела, когда мама перекладывала вещи. Еще одна из очевидных проблем — я никогда не читаю документы. Можете подсунуть мне контракт, в котором будет написано, что я буду работать без выходных всю оставшуюся жизнь и у меня заберут паспорт,— я не замечу и подпишу его. Еще я очень болтливая, и все друзья отмечают, что я часто перескакиваю с одной темы на другую. О том, что у меня может быть какая-то нейроотличность, я задумалась только тогда, когда у меня появился ребенок, которому диагностировали СДВГ. Я поняла, что многие рекомендации работают и для меня, к тому же детский психиатр спрашивал про семейную историю нейроотличности. Сейчас я принимаю селективный ингибитор обратного захвата норадреналина атомоксетин, который помогает мне справляться с тревожностью. Также я постаралась нормализовать рабочий ритм, больше расслабляться и не пытаться взвалить на себя неподъемный объем задач — для этого мне пришлось вернуться в работу по найму после нескольких лет работы на себя. Конечно, мне жаль, что я много лет грызла себя, считала себя недостаточно хорошей. Думаю, если бы я получила диагноз и терапию раньше, это помогло бы мне справиться с определенным разочарованием от жизни, а также с некоторыми своими проявлениями, которые принимала за нервные срывы.
Рассказывает Джеймс из Лондона, 42 года, журналист:
— В детстве и подростковом возрасте я был неорганизованным и импульсивным. В школе я учился неплохо по тем предметам, которые казались мне интересными, и глубоко изучал те темы, которым удавалось меня захватить. При этом я почти никогда не мог долго слушать учителей в классе, из-за чего у меня были проблемы с поведением, я также отставал по нелюбимым предметам. Но я всегда думал, что это просто аспекты личности. Школу я окончил с оценками ниже среднего, что лишило меня определенных жизненных перспектив. Около пяти лет я провел, пробуя себя в различных сферах, в основном это были малооплачиваемые работы. Потом я поступил в колледж, а оттуда в университет. Я стал работать журналистом-фрилансером, что мне больше подошло, чем полная занятость и стандартный рабочий день. При этом часто получалось так, что я не мог завершить начатое, особенно это касалось каких-то творческих инициатив, к которым я поначалу приступал с большим энтузиазмом. Но в жизни появилась определенная стабильность, хотя в глубине души я все еще думал, что со мной что-то не так, и иногда я просто не мог найти в себе силы, чтобы сесть за ноутбук. Да и сам процесс работы был хаотичным: я мог написать пару слов, а затем начать читать абсолютно посторонние материалы онлайн, болтать с соседями по дому или заниматься бытом. Нередко я писал статьи разрозненными предложениями, в произвольном порядке, а затем пытался собрать что-то дельное из этого Франкенштейна. NHS-терапевт ничем мне не помог, и я обратился за помощью в частный центр по диагностике СДВГ (ADHD Centre). Специалист оттуда, среди прочего, запросил мои школьные аттестаты, а также отзывы обо мне от родственников и друзей, которые знали меня с детства. Диагноз мне поставили в 37 лет. Я получил рецепт на препарат Vyvanse, который в итоге мне очень помог: я стал гораздо продуктивнее, перестал отвлекаться на социальные сети и компенсировать перенапряжение перееданием. Также мне пришлось исключить кофеин. Я начал вести более здоровый образ жизни и медитировать.
Рассказывает Ольга из Лондона (родом из Беларуси), рекрутер:
— Я всегда считала себя нормальной. Хотя сейчас, когда вспоминаю прошлое, я понимаю, что признаки СДВГ были у меня с детства. Например, если кто-то звонил моим родителям, когда их не было дома, я всегда забывала им это передать. Была забывчивой, рассеянной, с репутацией очень ненадежного человека. В более взрослом возрасте мне всегда приходилось составлять списки дел и вешать их на видных местах, простые календари в телефоне не работали, о задачах я все равно забывала. В магазин я могла ходить только со списком продуктов, иначе покупала множество ненужных вещей вместо необходимых. В годы учебы в университете у меня по всей комнате висели стикеры, буквально на любой поверхности. Мне постоянно приходилось себя пинать, чтобы что-то делать. При этом я всегда дотягивала до крайнего срока и выполняла все задачи в последний момент. Тогда тоже никто ничего не заподозрил: считается, что большинство студентов любят тянуть до последнего. Многие учителя в школе и преподаватели в институте мне говорили, что хоть я умная и начитанная, но ужасно ленивая. Еще я часто очень неуместно встревала (и до сих пор встреваю) в разговор. Я знала, что не смогу удержать в голове то, что хочу сказать, поэтому вываливала все сразу, даже если мой собеседник рассказывал какую-то историю. Если же я пыталась сконцентрироваться на мысли и не упустить ее, я попросту теряла нить разговора. На одной из моих первых работ нужно было заполнять отчеты каждый день, и для меня это было очень сложно. В итоге я несколько лет вообще не работала, после чего увлеклась IT-рекрутингом, хотя от моей основной специальности это поле очень далеко. Так я познакомилась с супругом — он тоже из айти,— и мы переехали в Великобританию. Здесь, общаясь с другими девушками, я поняла, что у людей очень осознанное отношение к своему ментальному здоровью, и стала сама посещать психолога. Именно она посоветовала мне пройти онлайн-тестирование на СДВГ. Помню, что, когда я открыла вопросы, я подумала: «Тут же все обо мне! Как это может быть нейроотличнымм? Это ведь обычная жизнь». При этом одна моя знакомая англичанка, когда я поделилась с ней своими подозрениями, сказала: «Я думала, ты знаешь свой диагноз, просто приняла решение не принимать лекарств». В итоге я прошла диагностику у психиатра, специализирующегося на нейрорасстройствах, и получила рецепт на метилфенидат, но у меня оказалась его непереносимость. Сейчас я принимаю дексамфетамин. Постановку диагноза я могу сравнить со сложившимся пазлом: как будто все частички жизни собираются в единое целое и ты начинаешь лучше понимать себя, явно видишь, как ты взаимодействуешь с жизнью. Я очень рада, что в Великобритании нет стигматизации подобных расстройств и люди здесь стараются тебя понять и принять, причем это касается не только друзей, но и работодателей и коллег. Думаю, что странам СНГ в этом отношении есть чему поучиться у Запада.
